Знакомьтесь, 10-летний художник Гарт Штапаков — главная надежда и непо-бейби совриска (первая персональная выставка в 3 года!)

Куратор и журналист Александра Генералова прогулялась с Гартом по Коломне, чтобы узнать, что волнует непо-бейби петербургской арт‑сцены. Спойлер: обилие плохого искусства, Roblox, палеонтология и мемы из Likee.

С Гартом и его мамой Александрой мы встречаемся в кофейне «Рид» в Колом­не — именно там молодой художник со­гласился дать интервью. Герой пьет матча‑тоник, а Александра кормит из бутылочки новорожденного котенка — «брошенно­го какой‑то малолетней кошкой», которо­го Гарт нашел во дворе неподалеку неделю назад и буквально спас от смерти.

— Ты хочешь один пойти на интервью или со мной? — уточняет Александра. Гарт отвечает, что хочет один.

По улице Декабристов, архитектуру ко­торой герой оценивает как «красивую», мы идем к набережной реки Пряжки — там когда-то находилось пространство «Стыд», где Александра Гарт была сокуратором и сде­лала несколько тотальных инсталляций. Сей­час мама потомственного художника — одна из самых известных авторов на российской сцене современного искусства: художник года по версии ярмар­ки Cosmoscow, ее персональ­ные выставки проходили в музее PERMM, на Левашовском хле­бозаводе, в галереях Anna Nova и Futuro, а вещи с ее принтами носили по всей стране, благодаря коллаборации с брендом Befree.

— Это самое кра­сивое место в Пе­тербурге, — Гарт ведет меня к пе­шеходному Под­зорному мосту, на бетонной основе которого, бук­вально под мостом, и в компа­нии бутылки пива спасаются от жары местные жители и их домашние животные. В менее жаркие дни это место — совер­шенно пустынное и, несмотря на близость к Новой Голлан­дии и Мариинскому театру, ско­рее напоминает Ленинград из перестроечных фильмов. Прав­да, в последнее время берег ак­тивно засаживают розовы­ми кустами — видимо, грядет джентрификация.

Спускаемся к реке и начи­наем копаться в серых камнях. Знания, полученные в Клубе юных геологов, позволяют Гарту различать султанит (он украшает кольцо на пальце, привезен­ное из Турции), обсидиан и аметист — его самый любимый камень. Обсидиан, кстати, не просто камень: в одной из любимых игр Гарта, Minecraft, с его помощью можно по­строить портал в Ад.

— Тут можно пособирать железо и потом сдать его в металлолом, чтобы нафармить денег, — объясняет Гарт. Фармить в мире интернет‑игр — значит «добывать ресур­сы». О том, как добывать ресурсы в реаль­ном мире, художник знает больше, чем его ровесники, которые фармят в Roblox или Minecraft.

Например, айфон он купил самостоя­тельно на деньги, полученные в качестве гонорара журнала Собака.ru за иллюстра­ции к тексту Дениса Химиляйне для ново­го арт-дропа «Коллекционировать искус­ство» и от продажи собственных работ на выставке «Мне жалко, что я не зверь» в до­машней галерее художника Сергея Карева «Марина». Несмотря на квартирный фор­мат, проект был реализован профессио­нально: концепцию разрабатывал модный куратор Илья Крончев-Иванов, а музы­ку написал молодой композитор Глеб Его­ров. Гарт оказался максимально удобным в сотрудничестве автором: был готов от­дать свои работы для отбора экспозицио­нерам и поставил лишь одно ультиматив­ное требование — закрыть паркетный пол черным ковролином. На монохромных ли­ногравюрах и холстах, созданных для вы­ставки, были изображены скелеты летучей мыши и птеродактиля, череп и голова лошади, крыса и ленивец, безлюдные пей­зажи — куратор обозначил эти неконвен­циональные сюжеты словосочетанием «за­поведник мертвых животных».

— Недавно я видел дохлую сороку, на которой скопилась куча вот этих красных щитовидных клопов. Очень хочу нарисовать ее — темная мертвая птица и на ней такие вот красные пятнышки.

Задаю вопрос: «То есть ты продолжаешь традиции некрореалистов — петербургского направления, основанного Евгением Юфи­том?» Гарт вопроса не понимает — за ин­тересом к животным, в том числе мертвым, у него лежит интерес юного натуралиста и графика. Впрочем, живые животные инте­ресуют героя гораздо больше. Он с особой любовью рассказывает о домашней голуб­ке Валентине, которая живет в мастерской мамы:

— Валентину можно тискать — она очень ручная и даже целуется. Она вот так вот берет пальчик в клюв и вот так вот его прищелкивает много раз.

Голубицу взяли из центра «Сирин», кото­рый помогает диким животным, — там во­лонтерит Александра, а голуби — частые персонажи ее работ. Гарт даже сравнива­ет маму с голубем: «они очень красивые». Еще одна питомица — голубица Тамара по­роды черный дракон, которая сейчас живет вместе с Гартом и Александрой в квартире:

— У нее огромный клюв, огромные мор­щинистые глаза. Она все время клюется, все время недовольна и ненавидит искус­ство мамы. Когда‑то она жила у нее в ма­стерской, мама нарисовала картину с коле­сом обозрения и пустила Тамару, которая встала напротив этой картины и со злоб­ным взглядом смотрела на нее.

В маминой мастерской — в мансар­де с видом на Неву — молодой худож­ник постепенно отвоевывает себе личное арт‑пространство: потихоньку убирает кар­тины Александры и приносит свои холсты.

— Деньги я депнул на телефон, кулон из магазина Дарвиновского музея в Москве и ручку в виде кости, у меня еще осталось на то, чтобы купить холсты и разбавитель без запаха, — рассуждает Гарт. — Ра­боты на холстах прода­ются дороже — где‑то за 8 000 рублей, а графика дешевле.

Депнуть — слово из онлайн‑игр, озна­чающее «внести деньги на счет», кото­рым 10‑летний автор пользуется чаще, чем арт‑терминами. Хотя их он вообще не употре­бляет — за тексты к выставкам отвечают ку­раторы, художнику остается создавать рабо­ты, распоряжаться доходами, а в свободное от мастерской, школы и кружков время — играть в Roblox и смотреть мемы в популярной у детей соцсети Likee. Гарт обожает пере­сказывать мемы и шутки, которые находит в интернете.

— А знаете, что сложнее, чем выре­зать фигурку на печенье в «Игре в кальма­ра»? Распутать наушники за две минуты. Не слышали? Это же из мема про «Рус­скую игру в кальмара», где вместо розовой лестницы — лестница в подъезде панель­ки, а вместо куклы — большая матрешка, как на главной улице Москвы.

О некоторых явлениях в мире брейнрот-контента художник рассуждает с критиче­ских позиций:

— Крокодило-бомбардило и все такое — это отстойные и уже устаревшие как будто мемы. На эту тему есть такой прикол, что итальянские мемы съедают мозг детей.

Экскурсию по мемам, популярным у его поколения, Гарт устраивает в Roblox — на онлайн‑платформе, очень популярной у школьников сейчас.

— «Скажи, почему ты грустишь? Мо­жет, Roblox удалила тебе мама? Расскажи, почему ты не спишь? Без Roblox'а жизнь на вкус словно мрамор», — цитирует Гарт популярную песню про трагедию мальчи­ка, которому с планшета удалили игру. По­этому спрашиваю: «А хочешь ли следу­ющую выставку посвятить Roblox? Это сейчас очень популярно». Художник не стал отвечать, видимо, искусство — от­дельно, а Roblox и рилсы — отдельно.

— Недавно в одной галерее в Москве мы видели работу, целиком составленную из смайликов, которые в мессенджере исполь­зуют. Там была какая‑то дебильная компо­зиция из кучи смайликов в непонятном по­рядке на дебильном розово‑фиолетовом фоне. Это, конечно, маслом было нарисо­вано, но просто это не искусство. Это не искусство. — А как ты отличаешь хорошее искус­ство от плохого? — уточняю.

— Плохое искус­ство обычно слишком реалистичное.

На этой фразе можно подумать, что Гарт включил в эту категорию всех старых масте­ров, но многочисленные посещения Эрмитажа оставили у него приятные впечатления о «Ма­донне Литта» Леонардо да Винчи и о фла­мандских натюрмортах. Кроме того, юный ху­дожник уважает сюрреализм как явление.

Примером плохого реалистического ис­кусства, по его словам, стала фотография из ближайшей сетевой булочной:

— Готовься кринжевать, сейчас ты уви­дишь самый большой кринж планеты! Даже больший, чем итальянские мемы. Вот смотри: это фотография Эйфелевой башни. Тут все черно-белое: башня, деревья, доро­га, и только машина ярко-красная выделя­ется. Или еще тут: идет дождь, все серое, какие-то мужчины-бизнесмены в пиджа­ках с зонтами черными идут, и посреди них женщина в легком летнем платье, в шляпке с ленточкой и с розовым зонтиком в руке.

Тема реалистичности в собственных ра­ботах сильно волнует художника. Он сей­час работает над большой серией городских пейзажей на старых картах — идею подска­зал отец, Юрий Штапаков. Один графиче­ский лист уже ушел в коллекцию музыканта Владимира Волкова. Юрий — не только зна­менитый художник-график, работы которого есть в коллекциях Staatsbibliothek Берлина, Государственного Русского музея и Государ­ственной Третьяковской галереи, но и пре­подаватель печатной графики со стажем. Сейчас он обучает этим арт-практикам сту­дентов петербургского филиала «Высшей школы экономики» и, конечно, сына. По­сещение мастерских многочисленных дру­зей — часть образовательной программы.

— Новую серию твоих городских пейзажей очень хвалят. Например, арт‑критик Дмитрий Пиликин написал, что работы гениальные, — рассказываю последние новости из соцсетей.

— Ну, может быть, вам нравится, папе тоже нравится, а для меня они получаются слишком реалистичными. Где‑то толщинки есть, где‑то тени серые, где‑то дом хорошо прорисован. А в детстве, в 6–7 лет, я прям толстой кисточ­кой просто вот так рисовал домик.

Типичная проблема взросления художника: чем больше мастерства, тем сложнее рисовать как в детстве.

Первый раз Гарт участвовал в выставке в уже закрытом пространстве «ДК Розы», когда ему было всего три года, причем он запомнил это событие хорошо. Правда, благодаря детали, на первый взгляд далекой от искусства:

— Там были уродские подвесные потол­ки, как в офисах, — объясняет художник.

Спрашиваю: «А что ты сделаешь, если в офисе, где ты будешь работать, будут такие потолки?» Гарт отвечает, что в офисе работать не собирается, потому что хочет быть худож­ником. Впрочем, с его широким кругом инте­ресов — от архитектуры конструктивизма до палеонтологии — можно не ограничиваться современным искусством. Главное, чтобы во­круг было меньше уродливого и больше кра­сивого. Гарт мечтает, что голубица Тамара по­роды черный дракон вырастет до гигантских размеров, научится дышать огнем и будет ле­тать по городу, разрушая уродливую архитек­туру. Будем честны, мы все об этом мечтаем.

Фото: Александр Веревкин

Текст: Александра Генералова

Стиль: Елизавета Савина

Визаж и волосы: Ольга Лашкова

Свет: Владимир Сакунов и Федор Штоф, Skypoint