«Оба в ярости, и обоим трудно ее скрыть»: как режиссеры Андрей Тарковский и Робер Брессон соревновались в Каннах

«Деньги» (Тарковский и Каннский фестиваль)

Когда в 1983 году «Ностальгию» привезли на Каннский фестиваль, Тарковскому пришлось соревноваться в конкурсе со своим кумиром Робером Брессоном. Два его шедевра — «Дневник сельского священника» и «Мушетт» — Тарковский включил в свой персональный список самых ценимых фильмов. «Это единственный режиссер в мире, который достиг абсолютной простоты в кинематографе. Он для меня всегда является примером гениальной простоты. Аскетизма», — сказал о Брессоне скупой на похвалы Тарковский. Новая картина французского классика, прибывшая в Канны, называлась «Деньги»: в ее основу положена повесть Льва Толстого «Фальшивый купон».

Небо мелькнет в кадре этого фильма лишь однажды — на его фоне мы увидим фигуру немолодой печальной женщины, которой вскоре суждено стать жертвой избравшего преступный путь Ивона, главного героя. Все остальное время, когда люди на экране разменивают фальшивые купюры, когда лжесвидетельствуют, когда воруют, покрывают или предают друг друга и, наконец, отнимают последнее, что есть у человека, — жизнь, точка съемки низкая, локальная, как бы давящая, пригибающая героев, замыкающая их в стенах квартир, магазинов, судебных помещений и тюремных камер.

Мы не видим отражения душевной жизни в их глазах, не слышим человеческих нот в диалогах. Самые чудовищные поступки совершаются молча, без надрывов и аффектов, самые тяжкие потрясения переживаются бессловесно и бесслезно. В этой гулкой тишине и безмолвии выделяется лишь один говорящий персонаж — это деньги, банкноты, разрушающие человеческую душу бумажки, переходящие из рук в руки. Руки — не менее выразительный персонаж картины: они считают купюры, натягивают перчатки, они хватаются за топор…

Брессон работает в манере, близкой немому кино с его приверженностью к крупному плану, к детали, к отраженному действию. Отраженно показано и самое страшное среди преступлений Ивона: мы не видим, как он убивает, видим только лежащие бездыханные тела, мечущуюся собаку, слышим удар топора по лампе, бросающей последний отблеск света на лицо той самой печальной женщины, приютившей героя и безвозмездно творившей добро.

Не сразу понятно, откуда рождается в фильме толстовская идея поглощения зла добром. Скорее всего, из статичной, но внутренне напряженной, напоминающей фламандскую, живописи человеческих портретов. Они несут в себе возможность сострадания и очищения. Финальное признание Ивона в содеянном — следствие неистребимости, странной живучести добра. В отличие от Толстого и Достоевского (Брессон его трижды экранизировал), режиссер не развивает тему наказания или воскресения, нравственного перерождения героя. Это фильм о преступлении, чему потворствуют корысть, ложь, разобщенность, слепой случай, всегда враждебный человеку.

И вот «Деньги» встречаются на набережной Круазетт с «Ностальгией»: даже сами названия говорят о напряженной силе этого столкновения. Оба фильма заранее объявлены фаворитами фестиваля. Для Тарковского победа (то есть «Золотая пальмовая ветвь») важна как никогда: только она обеспечит ему моральное превосходство в конфликте с советской бюрократией. От имени этой самой бюрократии в международное жюри внедрен Сергей Бондарчук — два именитых режиссера встречаются в отеле Carlton за завтраком, но даже не здороваются. В конкурсе есть и другой российский фильм — «Вокзал для двоих» Эльдара Рязанова, — но он явно не в числе лидеров. Высоко котируются новые работы Марко Феррери («История Пьеры») и Нагисы Осимы («Счастливого Рождества, мистер Лоуренс»), а также «Смысл жизни по Монти Пайтону» Терри Джонса и Терри Гиллиама.

Хотя Тарковский называет Брессона своим учителем, оба ведут себя как мальчишки и заявляют, что не выйдут на сцену получать приз, если он не главный. Приз действительно оказывается не главный (пускай и называется «Гран-при творческого кино за режиссуру») и к тому же разделен пополам… между Брессоном и Тарковским. Оба в ярости, и обоим трудно ее скрыть. Брессон — ему уже за восемьдесят — забывает о своем олимпийском величии. Несколько раз по просьбе фотографов он повторяет «сцену гнева». Ему говорят: «Еще раз, господин Брессон!» И мэтр послушно швыряет на землю свиток с почетной грамотой, поднимает и опять бросает.

Правда, в официальном зале при вручении наград Брессон все-таки держится с достоинством: по-французски элегантный старик с копной седых волос принимает награду из рук равновеликого ему Орсона Уэллса. Тарковского вызывают вторым, он всем своим видом, нервической походкой выражает разочарование и обиду. Брессон протягивает своему поклоннику руку, но тот избегает рукопожатия, продолжает нервно крутиться на сцене, прикрывает рукой глаза, прячась от света прожекторов, а когда Брессон подталкивает его к микрофону, отделывается невнятным кивком залу. Старшему коллеге с трудом удается удержать младшего в рамках этикета; все же вместе они позируют фотографам. Тарковский буквально раздавлен, хотя восхищение Брессоном никуда не уходит, и через два года им предстоит теплая встреча в Париже.

А выиграла конкурс 1983 года темная лошадка — японская «Легенда о Нараяме» режиссера Сёхэя Имамуры. На нее никто не делал ставку, а некоторые журналисты легкомысленно пропустили показ этого фильма, уехав в Монако на проходившую в тот же день гонку «Формулы-1». Незадолго до закрытия фестиваля разносится слух, что «Тарковского с Брессоном прокатили», а главную награду получил японский фильм. Группа Осимы уже засела праздновать победу в баре, но тут выяснилось, что награжден совсем другой японец!

Эта зарисовка характеризует атмосферу и нравы Каннского фестиваля — самого важного в мире. Первая поездка в Канны — одна из главных вех в биографии кинокритика. И нелегкое испытание тоже. Такой огромный организм, как этот мегафестиваль, требует адаптации и времени, чтобы хоть немного понять, что же там главного происходит на фоне безумств кинофанатов и ночных гулянок, длящихся до утра. Новички, оказавшись здесь, испытывают настоящий шок. И даже у матерого фестивального волка обязательно выдается день (обычно в середине фестиваля), когда накапливается усталость и тебя — пробив, казалось бы, надежную броню защиты — настигает стресс. Не попал на просмотр, опоздал на важную встречу, повздорил с охраной или, не дай бог, потерял бейдж аккредитации… был даже пущен страшный слух, что восстановить его можно только по распоряжению президента Франции.

Каждый год с началом весны мир кинематографа приходит в лихорадочное возбуждение. Часть эмоций выплескивается на «Оскаре», оставшееся напряжение сохраняется до середины мая — Каннского фестиваля. Те, кто попадает в Канны в эти дни, поражены не затихающим ни на минуту праздником. Видя энтузиазм толпы, приветствующей своих кумиров и штурмующей кинозалы, понимаешь как нигде в другом месте, что кино не умрет никогда.

18+