Как на смену капрому пришел капиталистический утилитаризм: архитектура Петербурга последнего десятилетия

Как капиталистический утилитаризм пришел на смену капрому 

Период 1990–2000-х годов в российской архитектуре в последние годы называют капиталистическим романтизмом (капромом). По сути, это локальная разновидность постмодернизма, который тогда был в тренде по всему миру. В то время архитекторы-романтики после долгого советского воздержания наконец-то смогли оторваться по полной. В проектах превалировали изгибы, короны, ротонды, шпили, купола, зеркальное стекло, полированный гранит, эффект 3D Max, сочетание несочетаемого на первый взгляд. В постсоветские годы цвели все цветы: от дворцов новых русских в духе барокко до биоморфного изгибиционизма (страсть к гнутым формам) и переосмысления аскетичного конструктивизма. Но эклектичный период эстетических свобод не мог продолжаться вечно. 

Предположим, архитектура меняется по принципу маятника: то в ней больше утилитаризма и борьбы с излишествами, то, наоборот, декоративизма и иррациональности. Смотрите сами: Ренессанс или возрождение античности сменяется маньеризмом, барокко — классицизмом, конструктивизм — ар-деко и неоклассицизмом, а послевоенный модернизм — постмодернизмом. И этот процесс довольно естественный, нам надоедает однообразие.

К концу нулевых накопилась усталость от буйства архитектурных форм. В 2008 году случился Мировой экономический кризис. Период «сытых нулевых» закончился, а романтикам пришлось научиться считать деньги. В 2010-х на смену капрому пришел капиталистический утилитаризм (капут). Термин придумал подписчик нашего телеграм-канала «Клизма романтизма» Иван Сапогов еще в 2020 году. Для капута характерен возврат к идеям конструктивизма, аскетичности. Простые геометрические формы декорируют на любой вкус и кошелек — таков основной подход проектировщиков эпохи.

Разновидности петербургского капута

У петербургского капута есть как минимум две разновидности: метамодернизм (фасадизм) и неоклассицизм. Для первого характерны максимально рационазицированные с точки зрения экономической выгодны новые микрорайоны вроде Мурино и Парнаса. Для второго — декорированные, как правило, в неоклассической стилистике фасады более элитных построек. Список не полный, но именно эти два вида чаще всего встречаются в Петербурге и наиболее важны для понимания текущих архитектурных процессов. 

В конце нулевых, когда случился Мировой экономический кризис, а город нуждался в новом типе бюджетного жилья, вспомнили про опыт советской рационализации и массового типового строительства. Парнас стал одним из первых крупных спальных районов, который был построен после развала Советского Союза. Это та же «коробочная» архитектура, но созданная с применением современных материалов. Удивительно, насколько цикличной оказалась история.

Современные застройщики не возрождают советские архитектурные традиции, а идут в ногу со временем. Во всем мире популярны идеи модернизма, корни которого растут из далеких 1920-х годов. Отечественный конструктивизм или, например, немецкий функционализм, идеи которого популяризировали в знаменитой школе Баухаус, — это все составляющие модернистской философии. Кстати, модернизму не впервой возрождаться — чего только стоит его послевоенный ренессанс, продолжавшийся несколько десятилетий. Позволим констатировать факт — не только классика вечна, но и модернизм тоже. По сути, сегодня мы живем в эпоху неомодернизма. 

Классика тоже расцвела пышным цветом в нынешнее время. Особенно это заметно по современной архитектуре Петербурга. Возможно, кому-то такое соседство покажется нелогичным: напыщенность и аскетизм в одно и то же время — как же так? Но в истории мировой архитектуры достаточно примеров такого дуализма. Самый наглядный — функционализм и ар-деко, которые формировались параллельно друг другу в 1920–1930-е годы. У неомодернизма с неоклассицизмом довольно много общего: стремление к ясно выраженной тектонике, строгий геометризм и простые формы, сдержанно украшенные декором. 

Обращение к классическим, а иногда даже ампирно-помпезным мотивам некоторые связывают с политическими процессами в современной России. Не отрицая этого, хочу заметить, что далеко не во всех городах страны есть явные тенденции к освоению классического наследия. Например, в Петербурге эти процессы более выявлены, чем в Москве. В этом контексте стоит упомянуть о пресловутом «петербургском стиле», поиски которого, кажется, никогда не прекращались. И неоклассика наших дней вполне может быть его частью.

Если архитектурные процессы движутся по принципу маятника, логично предположить: после эпохи капиталистического утилитаризма снова будет больше игривости. Невозможно быть бесконечно серьезным, постоянно задавая вопрос: «А зачем это нужно?». В какой-то момент захочется расслабиться и просто ответить: «А почему бы и нет». И тогда архитекторы с гораздо большим интересом будут смотреть в сторону постмодернизма (капиталистического романтизма) и переосмыслять, а не отвергать наследие эпохи куража и лихих романтиков. А как назовут этот новый постмодернизм — вопрос открытый. 

Шедевры капиталистического утилитаризма

Торгово-развлекательный центр «Галерея»
Архитектурное бюро «Григорьев и партнёры», 2008–2010 гг.

Один из самых популярных торгово-развлекательных центров в городе примечателен еще и своей историей. Изначально проект должен был изобиловать стеклом. По одной из версий, губернатор Петербурга Валентина Матвиенко побывала на стройке и буквально потребовала сделать здание более соответствующим «петербургскому стилю». Во второй половине нулевых градозащитники активно выступали против «стекляшек» и, видимо, властям не хотелось лишний раз создавать конфликт. 

Жилой комплекс Futurist
Архитектурная мастерская «Евгений Герасимов и партнёры», 2018–2022 гг.

Жилой комплекс Futurist возведен возле Левашовского хлебозавода эпохи конструктивизма. Видимо, по этой причине произведение мастерской Евгения Герасимова получило такое название. В самом проекте сложно усмотреть что-то футуристическое. Он больше похож на переосмысление идей ар-деко 1920–1930-х годов. В Советском Союзе влияние этого стиля было недолгим — власти тогда посчитали его слишком прозападным. Но никогда не поздно одержать реванш и реализовать американскую мечту в Петербурге. 

Жилой комплекс «Русский дом»
Архитектурная мастерская «Евгений Герасимов и партнёры», 2012–2018 гг.

Русский стиль с отсылками к архитектуре допетровского времени, как можно догадаться, в Петербурге популярностью не пользуется. Тем ярче внутри городской ткани смотрятся такие примеры. Если представить себе жилой комплекс «Русский дом» без декора, останется лишь массивная прямоугольная форма с выступающими эркерами и парадным двором-курдонером. Чем не фасадизм? Впрочем, это справедливо и для дореволюционных построек. Именно с таким декоративно-фасадным качеством архитектуры в свое время боролись конструктивисты. 

Жилой комплекс «Сергей Есенин»
Ифтихар Арзиманов, 2007–2011 гг

Дом-фаллос или метамодернизм, который мы заслужили. Воспринимайте форму жилого комплекса как хотите. Возможно, это послание архитектора всем критикам метамодернизма, а, может, зрители сами вкладывают в образ дома то, что хотят видеть. Так или иначе, проект стал одним из символов борьбы девелоперов за эффективное использование каждого квадратного метра — классический двор-колодец в современной интерпретации. 

Жилой комплекс «Северная корона»
Архитектурное бюро «А.Лен» и «Архитектурная мастерская Ясса», 2013–2023 гг

Идут годы, но в городе и сегодня придерживаются «петербургскому стилю». Это понятие совершенно ненаучное и, как показала практика, люди по-разному понимают этот стиль, но многие сходятся во мнении: модерн — это наше все. К последнему большому стилю дореволюционной России повсеместно обращались постсоветские архитекторы и, очевидно, интерес к нему до сих пор не угасает. Примечательно, что нынешний жилой комплекс «Северная корона» построен на месте недостроенной и впоследствии снесенной постмодернистской гостиницы с одноименным названием. 

Текст: Александр Семенов